Исполнитель желаний [СИ] - Анастасия Баталова

Некоторое время ехали молча; вдалеке виднелись уже первые свалки санитарной зоны, утренняя заря поднималась над ними, небо нежно розовело, а первые лучи солнца, отражаясь от битого стекла и металла, делали гигантские мусорные кучи похожими на горы сокровищ; солнце действительно щедро и милосердно, теперь Кирочка видела это воочию, оно даже свалку способно превратить в величественное, достойное восхищения зрелище.

Кирочке некоторое время уже не давал покоя один вопрос, но она не решалась напрямую задать его Крайсту. Девушка чувствовала потребность заранее составить представление о том, что она может испытать, когда однажды ей самой придется соблюсти Правило Одной Ночи… Ей казалось, что спрашивать об этом не только неприлично, но и бесполезно. Ведь каждый человек уникален, и впечатления Крайста, даже если он согласится подробно их описать, вряд ли помогут ей встретить её собственные переживания во всеоружии. Желание спросить, однако, только усиливалось от того, что Кирочка пыталась его в себе подавить.

Крайст курил; шёпотом играл автомобильный приёмник, и внезапно Кирочка решила, что, возможно, ей больше не представится шанса поговорить о Правиле.

— Билл, — осторожно начала она, — а что если тебе придётся встретится с Аннакой Кравиц ещё раз? Вдруг она совершит какой-нибудь проступок, или просто в силу обстоятельств окажется необходимым вступить с ней в контакт? Будет ли это нарушением Правила?

Вопреки ожиданиям Крайст отнёсся к её вопросу на столь деликатную тему так же просто, как если бы она поинтересовалась маркой его любимой зубной пасты.

— Нет. Вынужденные встречи могут случаться. Никто не в силах полностью исключить их вероятность. Запрет распространяется только на инициированные нами самими встречи или любые другие способы сообщения — письма, звонки… Другое дело, что нужно правильно повести себя, если пришлось встретится снова.

— Ты не боишься, что тебе придётся часто видеться с Кравиц? Ведь мы постоянно контактируем с магами, а они с нами, наше общество довольно замкнутое, вероятность встречи выше… Вдруг после нескольких случайных встреч всё же возникнет привязанность? Ведь каждая из них, пусть на мгновение, пусть мимолётной случайной мыслью, но будет воскрешать в твоей памяти то, что было? Ты не боишься влюбиться в Аннаку?

— Ну что за странные фантазии? — Крайст самоуверенно тряхнул своей лохматой после недавней необычной стрижки головой, — Влюбиться в Кравиц? Мне? О чём ты…

— Ты не допускаешь такой возможности?

— Не допускаю. Я считаю, что большая часть переживаний человека может контролироваться его разумом. Любви никакой нет. Она продукт излишне разгулявшегося блудливого воображения поэтов, художников, бродячих певцов, одним словом, разных бездельников, склонных в силу обостренного чувства собственной важности придавать своим эмоциям исключительное значение. Веками они, эти подлинные служители культа любви, складывали в её копилку по словечку, по песенке — вся культура человечества, всё искусство выросло на этой благодатной почве — только ленивый не внёс свою лепту во взращивание великой легенды. Что, скажи мне, первым делом приходит в голову тонкошеему тринадцатилетнему юнцу, когда в его крови начинают бушевать гормоны? Ну, конечно же, посвятить тайной даме сердца какое-нибудь корявенькое стихотворенийце! Полет души… А на деле всё куда грубее и проще. Неодолимость влечения полов обусловлена животным началом в каждом из нас. Мы всего лишь разумные приматы, Кира. И нет абсолютно никакой разницы, какие конкретно две особи — мужская и женская — дадут общее потомство, это случайность, природа диктует живым организмам комбинировать гены так, как только возможно, и выбор того или иного индивида имеет значение постольку, поскольку он ценен биологически. Жизнеспособное ли получится потомство? Удачна ли эволюционно комбинация тех или иных родительских признаков? А любовь — есть великая иллюзия человечества, божественный идол, созданный разумом для оправдания собственного существования и им же возведённый на пьедестал. Всякому мыслящему существу просто необходимо во что-то верить, во что-то высокое, идеальное, вечное. Ведь жизнь большинства людей бессмысленна и полна страданий, Кира, без мощного стимула её тяготы неподъёмны. Бедность, тяжёлая работа, болезни, увечья, потеря близких — всё это отвращает людей от реальности, побуждая их обратиться к миру идей — нерушимых и прекрасных. Одна из них и есть любовь: «Ради неё стоит держаться, мы всё примем, всё стерпим, всё преодолеем…» Но любая медаль о двух сторонах; та же любовь способна и погубить: самые болезненные переживания индивида связаны, как правило, с неудачным любовным опытом. Особенно впечатлительные навсегда остаются душевными калеками после единожды нанесённой раны. А сколько самоубийц указало именно эту причину ухода в мир иной в прощальной записке? Получается, мы всю жизнь тешим себя иллюзией, и она же нас разрушает. Вот если бы мы подходили к любви исключительно с позиции здравого смысла, логики, анализа — селекционеры знают, как лучше всего скрещивать растения и животных — мы были бы избавлены от всех страданий, обусловленных романтизацией инстинктов.

— Но это же цинизм…

— Нет, — Билл рассмеялся, — нет. Это всего лишь рациональное мышление. Запомни: человек, живущий эмоциями и ощущениями, всегда поигрывает человеку, живущему по разуму. Большинство странных и опрометчивых поступков, совершенных людьми самыми разными, в том числе фигурами масштабными, историческими, скажем прямо, большинство глупостей во Вселенной, Кира, совершено было, заметь, «во имя любви» … Я долгое время пытался понять, что она такое, я верил в неё как в Деда Мороза, я думал она есть нечто конкретное, как эликсир бессмертия или живая вода… Я копил знания о любви. Но так ни черта и не понял. Каждый видит в ней своё, вот в чём штука, как в зеркале, и оправдывает ею свои поступки, не важно, добрые, злые… Из любви к человечеству, знаешь ли, некоторые сочли возможным совершать геноцид… Впрочем, Кира, можешь благополучно выкинуть из головы всё, что ты сейчас услышала от меня. Я, наверное, просто не умею любить.

— Ты веришь в Бога, Крайст?

— Если считать, что та удачная комбинация разных случайностей, благодаря которым я родился и всё ещё жив, есть воля божья, то до сих пор Он нехило мне помогал, — сказал Билл и рассмеялся.

Кирочку немного смутило, что он обратил в шутку разговор на столь серьёзную и для многих даже болезненную тему, и она решила больше не говорить с ним об этом; кто знает, может, Крайст прячет за своим непробиваемым щитом вечного стёба глубокие религиозные чувства…

— А сколько лет Кравиц? — спросила она некоторое время спустя.

— Попробуй угадать.

Кирочке представилась величественная красота Аннаки, необыкновенно сочные краски её лица.

— Тридцать пять?

— Не угадала. Ещё варианты?

— Пятьдесят? — с явным сомнением в голосе предположила Кирочка. Возможности косметологии и пластической хирургии в нынешнем веке возрастают день ото дня, но всё же…

— Около двухсот, если судить по взгляду. У колдунов определить возраст иначе невозможно. Они могут трансформировать тело по своему желанию. Только глаза их выдают. Когда смотришь неотрывно, за ними точно открывается пространство, и чем оно глубже и обширнее, тем старше маг…

Билл насладился Кирочкиным изумлением и продолжил:

— Вот именно поэтому мои чувства к Кравиц, если бы они вдруг возникли, оказались бы абсолютно бесперспективными. Только представь, сколько у неё таких было. Я для неё как шоколадная конфета — съел и забыл. Она видела уже так много, что я совершенно ничем не способен её заинтересовать. И, главное, она вполне проживёт ещё лет двести. А я? Маги такого уровня как Аннака Кравиц вообще не принимают людей всерьёз…

— И тебе не обидно?

— С чего бы?

— Разве ты не хотел бы ей запомнится, Крайст, запасть в душу?

— Зачем?

— Ну… чтобы знать, что ты для кого-то существуешь… как нечто прекрасное… неповторимое… Как яркое впечатление, как мечта…

— Это гордыня. Одна из главных человеческих слабостей. Запомни раз и навсегда, Кира: ты обыкновенна, ты повторима, ты заменяема. И, главное, в этом нет ничего страшного… Чем глубже ты вобьёшь данную концепцию себе в голову, тем легче и радостнее тебе будет жить на свете.

Солнце поднялось высоко; за окном автомобиля уже мелькала молодая изумрудная зелень частных садов, чешуйчатые крыши дач, металлическая паутина заборов.

— Все маги живут так долго, Крайст?

— Нет, конечно. Большинство колдунов проживает обыкновенную человеческую жизнь. Некоторые даже имеют семьи, ничего не подозревающие об их причастности к миру магии. Долгожителями становятся только практикующие колдуны, ведь они постоянно пополняют свою жизненную энергию за счёт Источника. А практикуют, как правило, только сильные. Слабым гораздо труднее пробиться к Источнику, они быстро растрачивают свои ресурсы и окончательно превращаются в людей…